Людмила Улицкая. Лестница Якова

1.pngРоман Людмилы Улицкой «Лестница Якова» стал победителем зрительского голосования и получил третью премию «Большая книга» 2016 года.

Роман в определенной степени автобиографичен: использованы фрагменты писем из семейного архива и взятые в архивах КГБ выписки из дела Якова Улицкого, деда писательницы. В книге его фамилия немного изменена: Осецкий.

700 с лишним страниц описывают судьбу этого рода в течение 100 лет. Все события крутятся вокруг Якова Осецкого и его внучки Норы. Изложение событий уже привычно по другим семейным сагам: параллельно идет рассказ о жизни предков и потомков. Повествование напоминает качели: начало XX века – конец, начало – конец… При этом странно бывает читать описание маленького мальчика (Генриха), который на предыдущих страницах дожил до старости, умер и похоронен. И еще – есть ощущение чрезмерности: очень трудно было писателю спрессовать в роман все судьбы героев, все чужие (и свои) боли и любови.

Яков Улицкий во время 1 мировой войны
Яков Улицкий во время Первой мировой войны

В середине книги рассказ о Якове и Марусе Осецких с их безумной любовью, ушедшей в песок, начинает раздражать – на сегодняшний взгляд, эти люди наивны до неприличия. Огромное количество знаний, которые они в течение жизни поглощают, как будто тоже уходит в песок. От них остаётся лишь пепел и сполохи эмоций, застывшие на страницах писем. И еще – внучка Нора.

Вот кто мне нравится! Она «коня на скаку остановит» и не посчитает это подвигом.  Нора абсолютно не похожа на родителей, но она внутренне ищет связь со своими предками, своим родом – и находит.

Странное сильное чувство: она, Нора, одна-единственная Нора, плывет по реке, а позади неё расширяющимся веером её предки, три поколения лиц, запечатленных на карточках, с известными именами, а за ними, в глубине этих вод, бесконечная череда безымянных предков, мужчины и женщины, выбирающие друг друга по любви, по страсти, по расчету, по велению родителей, производящие и сберегающие потомство, и их великое множество, они заселяют всю землю, берега всех рек, плодятся и размножаются, чтобы произвести её, Нору, а она – своего единственного мальчика Юрика, а он еще одного маленького мальчика Якова, и выходит бесконечная история, смысл которой так трудно уловить, хотя он явно бьется какой-то тонкой ниточкой.

Музыка, задавленная в Якове-старшем, прорвалась с убийственной силой в его правнуке, Юрике. Артистизм и обостренное эстетическое чутьё Маруси нашли-таки выход в творчестве внучки Норы, определили её путь художника и режиссёра. Ничто не пропадает в земном мире, всё сохраняется в его вселенском «компьютере».

Чтение романа идет тяжело из-за его интеллектуальной перегруженности: слишком много там сведений из самых разных областей знания. Легко читаются только описания взаимоотношений персонажей.

Но не только эти видимые знаки страдания угнетали Якова – гораздо глубже он чувствовал Марусино разочарование: в муже, так много ей обещавшем, в жизни, которая постоянно её обманывала. Выглядела она несчастной. Здесь сказывалась более всего разница их внутреннего устройства: Марусе, чтобы быть счастливой, необходимы были постоянные знаки удачи, успеха, признания, и пока Маруся восхищалась Яковом, уверена была в их блестящем будущем, силы её удесятерялись. Но бурный темперамент сочетался в ней с хрупкостью и слабосильностью, а яркость желаний с их легкой испаряемостью. Переносить удары жизни душа её отказывалась, она роптала, винила обстоятельства, впадала в отчаяние.

Люся Улицкая с мамой и бабушкой-1
Люся Улицкая с мамой и бабушкой

Вопрос, который мучает на протяжении всего романа – великая любовь Якова и Маруси разрушена жестокой репрессивной системой государства или этот разрыв уже был заложен «свыше» – как та программа ДНК, о которой так много говорится в книге? К концу чтения для меня ответ ясен, но возможно, у автора иное мнение.

Этот роман – осмысление не только земного пути Людмилы Улицкой (как это было в книге «Священный мусор»), но и жизни её предков. Без такого осмысления человеку думающему умирать трудно. И рано.

Общее впечатление от прочитанного – ощущение конечной гармонии (пусть мы даже её не понимаем). Последнее, что запомнилось – красивый и печальный образ лестницы, уходящей в небеса…

Евгений Водолазкин. Авиатор

Evgenij_Vodolazkin__AviatorИннокентий Платонов, человек на больничной койке, пытаясь восстановить утраченную память, по совету врача записывает обрывки воспоминаний вперемешку с новыми впечатлениями. И вдруг он понимает, что родился в 1900 году.

Нет уже ни людей, ни событий, а слова остались – вот они. Наверное, слова исчезают последними, особенно – записанные. Гейгер, возможно, и сам до конца не понимает, какая это глубокая идея – писать. Может быть, именно слова окажутся той ниточкой, за которую когда-нибудь удастся вытащить всё, что было? Не только со мной – всё, что было вообще.

Время действия романа – конец XX века, 1999 год. Хаос в стране, хаос в голове главного героя: бессвязные воспоминания появляются и исчезают в глубине его сознания. Он мучительно пытается выстроить свою предыдущую жизнь, придать ей смысл. То и дело вспоминается какой-то остров (Соловки?), где его мучили вместе с другими заключенными.

Но как это может быть? Ведь очнувшийся в конце XX века Платонов – молодой еще по виду человек! Герой, узнав, как долго он был «без сознания», поначалу не очень-то удивляется. Он сравнивает себя с Робинзоном Крузо:

Родившее его время осталось где-то далеко, может быть, даже ушло навсегда. Он теперь в другом времени – с прежним опытом, прежними привычками, ему нужно либо их забыть, либо воссоздать весь утраченный мир, что очень непросто.

1929-god.-Lihachevy.-Dmitrij-v-tsentre
На фотографии 1929 года – Дмитрий Лихачев (в центре) с родителями и младшим братом

Платонов – это, конечно, собирательный образ, но…

Через всю книгу проходит тень академика Дмитрия Сергеевича Лихачева, учителя автора. Год действия романа, 1999 – это год смерти Лихачева. Опыт заключения в Соловецком лагере – это его опыт. Даты жизни академика, 1906 – 1999, в романе повторяют даты жизни первой возлюбленной героя, Анастасии.

Lihachev-1
Д. С. Лихачев в конце жизни

Образ нездешнего, «ненонешнего» человека…

Символом жизни главного героя романа становится его домашняя статуэтка Фемиды без весов (их он оторвал еще в детстве). Метафора понятна. Но потерянные весы почему-то всё время перед моим внутренним взором.

Мне кажется, весы – это образ мира, который описывает Водолазкин. На Соловках рядом с низостью есть и благость (иначе хромая девушка не дожила бы до утра), рядом с меркантильностью и глупым тщеславием жены Платонова Насти в её душе живёт настоящая любовь к нему. Всё неустойчиво, но всё имеет два полюса. Как это было у Иосифа Бродского: «…как будто жизнь качнется вправо, качнувшись влево».

В сущности, любой долго живущий человек  – пришелец из прошлого, который пытается адаптироваться к новому времени. Ситуация у Платонова еще хуже: более 60 лет из его жизни выпало, он пытается сложить целое, но паззлы не складываются. И при этом физиологически он всё еще молод.

Всё то, что я вспомнил о моем прошлом, не приблизило его ко мне. Оно теперь напоминает отсеченную и вновь пришитую руку. Эта рука, может быть, кое-как и двигается, но моей больше не является.

Что за странная история с героем приключилась? Как его вернули к жизни? И сможет ли он выжить и принять реальность нашего времени? На эти вопросы ответит, скорее, не писатель, а читатель.

Как и в других романах Евгения Водолазкина – здесь  привлекает головокружительный сюжет, мягкая лирическая интонация и глубокий философский подтекст. Книга вышла в свет недавно и воспринята читающей публикой, как бомба.

И еще одна особенность, которая отличает этот роман: любовь к деталям, упоение деталями! Оттенки неба, воды, поверхности дерева, камней, всевозможных предметов, звуки, запахи – всё то, мимо чего мы пробегаем каждый день в наших заботах… и при этом проскакиваем мимо жизни! Потому что жизнь – не в заботах и отчетах, а в оттенках, запахах и звуках.

Джоджо Мойес. До встречи с тобой

Moyes1Главная героиня Луиза – вроде бы простенькая девочка из категории «буфетчиц». Но не так-то она проста. Потеряв работу, Луиза вынуждена быть сиделкой у парализованного 35-летнего Уилла, который обращается с ней по-хамски, пока не начинает понимать, с кем имеет дело. И вот тут уже закрадываются подозрения, как сюжет будет развиваться дальше.

«Просто я много лет проработала в кафе, где всё видишь и слышишь. Люди ведут себя шаблонно»,  – это слова девушки в ответ на удивление Уилла, когда он понимает, насколько она умна и проницательна. «Шаблонно» – это же сначала думаешь и о развитии сюжета.

А что считать шаблоном? То, что два незаурядных человека начинают испытывать интерес друг к другу? И то, что безнадежное состояние Уилла не оставляет надежд на happy end? И, не желая так жить, он хочет умереть…

Moyes2
Кадр из фильма «До встречи с тобой», 2016 год. Режиссер Теа Шэррок

Чтобы Уилл почувствовал интерес к жизни, Луиза пробует увлечь его новыми яркими впечатлениями, устраивает развлечения на свой вкус. А он в ответ предлагает ей попробовать то, что интересно ему. Это напоминает сражение, в котором Луиза проигрывает. Она, молодая, здоровая и красивая женщина, вдруг понимает, что её внутренняя жизнь намного беднее, чем жизнь недвижимого инвалида. Она хотела помочь ему – а в результате он помогает ей: избавиться от груза прошлого, чувства вины и прочих комплексов, понять себя и изменить свою жизнь.

Они любят друг друга, но есть что-то еще. Их чувства сложнее. Это больше, чем любовь. И вообще в романе всё получается не совсем так, как планируют герои и как предполагает читатель. Именно в этом заманчивость и очарование книги «До встречи с тобой».

Евгений Водолазкин. Лавр

Lavr1Это самый магический и самый потрясающий роман Евгения Водолазкина.

Автор – доктор наук, специалист по древнерусской литературе. Он знает о русском средневековье такое, что живые картины Древней Руси сами собой встают перед глазами изумленного читателя. Картины эти не всегда приятны.

Евгений Водолазкин признаётся: «Когда я писал роман «Лавр», я думал, что никто этого не будет читать». Но успех книги превзошел все ожидания. «Лавр» – победитель всевозможных литературных премий, среди которых такие престижные, как «Большая книга», «Ясная Поляна».

Книга переведена и популярна во многих странах мира. В основе сюжета – необыкновенная человеческая история: главный герой, одаренный средневековый целитель, проживает, по сути, четыре разных жизни. Каждая жизнь даёт ему новое мучительное испытание и новое имя. Современники то почитают его, как святого, то втаптывают в грязь.

Lavr2Самое главное в жизни главного героя – любовь и вина, которую он стремится искупить до своего последнего дня. «Если любовь не вечная, то зачем она нужна?» – считает автор.

Многие читатели отмечают: от этой книги исходит тепло. Известный критик Павел Басинский пишет о «Лавре»: «В нём есть тьма и свет, смрад, но и духовная сила. Одного в нём нет. В этом романе вовсе нет фальши».

Книга написана немного странным, но живым языком, легко читается, хотя много раз хочется остановиться и подумать. Разрывает мозг одно обстоятельство: хотя в романе очень точно описаны реалии Древней Руси, но туда как будто «протекают» мысли и слова из других веков. Прошлое и будущее становится единым целым.

Времени нет, единственная реальность – это любовь. «История личная, человеческая – важнее, чем история всеобщая», – сказал Евгений Водолазкин в недавней телепрограмме «Линия жизни». И его роман «Лавр» блестяще это доказывает.

Мой буктрейлер об этой книге находится ЗДЕСЬ!

Дина Рубина. На солнечной стороне улицы

Dina_Rubina__Na_solnechnoj_storone_ulitsyРоман похож на оперу: и построением, и обилием персонажей. Время от времени в повествование вступает хор голосов: документальные воспоминания о Ташкенте (автора, её матери, земляков), а основные партии исполняют герои явно вымышленные, но не менее живые и яркие. Вот «хор»:

…в Ташкенте как-то было… легче жить… Мы меньше боялись… Может, солнца было много, а в нём ведь, как теперь выясняется – серотонин содержится, да? – ну, тот гормон, что лечит страх, облегчает сердце…

И всё снятся и снятся эти розовые корни деревьев, шепот арыков, нежный шелк струящихся в воде водорослей…

…до сих пор, стоит только закрыть глаза, так ясно представляю себе эту улочку, по которой мы с мамой идем, – высоченные кроны чинар сплетаются над головою в зеленый солнечный тоннель…

Солнце – вот что нас спаяло, слепило, смешало, как глину, из которой уже каждый формировал свою судьбу сам. Нас вспоило и обнимало солнце, его жгучие поцелуи отпечатывались на наших облупленных физиономиях. Все мы были – дети солнца.

12
Кадр из фильма Валерия Ускова и Владимира Краснопольского «На солнечной стороне улицы», 2010 год

А вот – основные партии. Роман начинается мгновенным ужасом: самыми страшными событиями жизни главной героини, Веры.

Судя по названию книги, я думала: всё в этом романе залито солнцем, теплом, любовью. Ведро холодной воды – в самом начале. Да, Ташкент, да, палящее солнце, под которым разворачивается запутанная история о том, как Катя – потомок талантливого и знатного рода – стала чудовищем, а Вера – дочь этой изломанной и страшной женщины – умудрилась вырасти не тронутой никакой грязью. Почему? Сама она объяснила это умирающей матери в двух словах…

Много солнца и много сломанных судеб… А любви в жизни Веры – самая малость. По крайней мере, так было до появления дяди Миши.

Из записок отчима Веры, дяди Миши:

Откуда она взялась – такая? Смотрит на всё вокруг взглядом отстранённым, пристальным, – словно послана в этот мир для определенной, причем единственной цели – стать свидетелем, да не просто – свидетелем, а оценщиком каких-то изначальных нравственных ценностей, оценщиком непредвзятым, взыскательным, беспощадным… О чем это говорит, – что среда все-таки ничего не значит? Так что же, все же – душа, все-таки душа?.. Так есть Бог или нет? Или все-таки есть? Тогда как и за что, за какие прошлые заслуги в некое тело посылается душа цельная, как алмаз, в ожидании лишь руки, которая с бережной любовью нанесет на неё бесчисленные грани, в которых отразится мир?

Дядя Миша (первый, кто «поднял» Веру над ужасающим бытом) рано умер, но дело своё сделал.

А Вера не плакала… Она вообще больше не чувствовала, что дядя Миша умер. Дядя Миша больше не умер, как и Стасик. И если б надо было что-то объяснить на эту тему, то она вряд ли смогла бы произнести нечто путное… Вот только её руки и глаза знали, как дядя Миша будет дальше жить…

Вера
Кадр из фильма «На солнечной стороне улицы»

Художник Витя Мануйлов, сокурсник Веры, о ней:

Я однажды на практике, на пятом курсе, видел, как она работает. Я просто обалдел!.. Она последние мазки наносила пальцами, всеми десятью, как на органе играла, – сглаживала переходы, втирала один тон в другой… Впечатление было, что она создаёт их, свои картины, из какой-то особой живой глины, прямо лепит живое в полотне… С ума можно было сойти!

Там, в этих картинах, продолжал жить дядя Миша-бедоносец и другие люди, прошедшие через судьбу Веры. И не только Веры, но и автора романа, Дины Рубиной, которой много лет казалось, что она забыла события своего детства, но однажды…

Вспомнила!

…И я поняла, что дошла наконец до невидимых ворот моего города, что воздушные стены его расступились и приняли меня. Воздушные стены исчезнувшего города, в котором мне по-прежнему было хорошо.

Из дому надо выходить с запасом тепла…  – мне до сих пор тепло, благодарение Создателю.

Солнечное свечение дня… Солнечная, безлюдная сторона улицы… Карагачи, платаны, тополя – в лавине солнечного света.

Мне до сих пор тепло.

Замечательный роман. И он ничего не теряет от того, что прочитаны уже многие другие книги Дины Рубиной, написанные после этого романа. Наоборот, он многое объясняет: и выбор героев, и стиль писательницы, и почву, на которой всё это произросло.

Людмила Петрушевская. Номер Один, или В садах других возможностей

cover13dВ самом начале, как будто вне времени и пространства, беседуют двое. Кто они – непонятно, ясно только, что Второй – начальник Первого в каком-то институте. Но вскоре собеседники (благодаря особенностям своей речи) проявляются более-менее четко, особенно Второй.

Второй. А я тоже из ничего много чего могу, только не афиширую! Буквально из знаешь чего… Откуда я приехал, даже говорить не буду! И где вы, а где я! И что будет с вами через десять лет и кто буду я! Вот вы тут все думаете… Считаете за дураков… А я ведь баллотируюсь! Неровен час стану вообще… Академиком тут с вами…

Беседа – феерическая, драматургия – потрясающая. Первый (он же Номер Один) виден неясно, на фоне языковых шедевров Второго он как-то тушуется, ускользает. Он нудно, настойчиво просит денег для выкупа захваченного в плен друга Юры и вроде бы добивается своего.

57
Иероним Босх «Семь смертных грехов»

А дальше – фантастическая погоня в духе Булгакова за ворами, укравшими у Первого эти драгоценные деньги, из-за которых он чуть ли не душу продал. Но если видения Ивана Бездомного в «Мастере и Маргарите» объясняются проделками Воланда (по другой версии – шизофренией), то живые мертвецы и бесконечные переселения душ вокруг Первого – он сам воспринимает как справедливое наказание. За что? А за то, что его коварный друг Юра (будь он неладен!) проник в святилище малого народа эннти и открыл вход в подземный мир. Вот оттуда и полезли духи, чучуны (зомби) и мертвые мамоты (шаманы), которые по ходу сюжета вселяются во вполне московских персонажей.

…люди тесно прижались друг к другу. Глаза запавшие у мертвых, ввалившиеся. И у живых тоже. Гримасы на лице, застывшие гримасы нетерпения. Непонятно, что это за очередь? К врачу? Нет. Врачам тут делать уже не фига. Зачем они мертвых держат на руках? Сдавать пришли? Погребальная контора? Босх…

Чернуха? Не то слово, чернее черного. Причем, намного. И страшнее страшного… Картина полного вырождения малых народов, больших… Всех. Впрочем, если принять этот вихрь ужасов за условность – может, и прокатит без повреждения мозгов. По крайней мере, читая о том, как звериная сущность вселяется в нормального человека, я воспринимала это скорее фигурально (в обыденной жизни говорят: в него как будто дьявол вселился). Знаете, всё бы ничего, пока такие случаи редки. Но когда каждый день сообщают о том, что кто-то на ровном месте застрелил… взорвал… задавил… зарезал десятки людей – поневоле задумаешься: чучуны? Ну и других ассоциаций много возникает, когда наблюдаешь за повседневной жизнью среди людей, похожих на зомби.

Petrushevskaya_1
Людмила Петрушевская

После чтения Петрушевской выходишь на улицу – а там всё другое. Вещи и люди те же, но смысл у них другой.

И на ночь лучше не читать особо впечатлительным.

А вообще – Петрушевская молодец, маг в своём деле. Черный или Белый – вот вопрос! В книгах – вроде Черный, в жизни – наоборот. И хоть она и говорит, что справедливости нет на этом свете, но одно то, что ненавистный Второй в конце книги попал в собственную ловушку – даёт чувство глубокого удовлетворения.

Дина Рубина. «…Их бин нервосо!»

dina-rubina-s-synom-i-docheryuДина Рубина эмигрировала в Израиль в 1990 году, с мужем, 14-летним сыном и четырехлетней дочерью. В одном интервью она говорит: «Эмиграция — это ведь не просто перемена обстановки. И даже не стихийное бедствие. Это харакири, самоубийство. Особенно для писателя, пишущего на языке той страны, которую покинул». Тем не менее, она сумела «восстать из пепла».

Даже представить себе не могла, что Дина Рубина, автор потрясающих романов «Белая голубка Кордовы», «Почерк Леонардо», «Синдром Петрушки», «Русская канарейка» – в первые годы жизни в эмиграции ездила по градам и весям, чтобы продать свои книги и заработать на пропитание. И в этих поездках немало почерпнула для своего творчества.

Когда – бродячий трубадур – я натыкаюсь в странствиях на «свой» персонаж, я испытываю к нему нежность людоеда, почти любовь, почти страсть. И предвкушаю, как впоследствии набью это чучело соломой.

При мысли о путешествиях писательницы по Израилю вспоминается строка известной песни: «И жизнь её – безумный карнавал…» Именно безумный – потому что смех тут прерывается рыданиями о погибших в очередном теракте, потому что единственная ценность для писателя, «наш болезненно любимый, родной, самый-прекрасный-на-свете русский язык» теряется в этой карнавальной круговерти.

Мучительное надевание чужого языка, постепенное переодевание сознания – это ли не трагический карнавальный процесс, суть болезненных эмигрантских перевоплощений!

Губерман2
Игорь Губерман

Отдельная песня – заметки Дины Рубиной о друге, Игоре Губермане.

…почему бы не записывать за ним все его мгновенные, как вспышка магния, остроты, этот бенгальский блеск молниеносной реакции в разговоре, убийственные реплики в неприятельских перепалках, перлы любви по отношению к семье и близким друзьям – всё то, из чего и рождается несравнимое ни с чем, прямо-таки радиоактивное обаяние…

Заметки о Губермане – это нечто! Почитайте – человек стóит того.

В книге много живых и остроумных картинок, позволяющих понять, чем отличаются жители «земли обетованной» от других народов. Дина Рубина смотрит на них двойным взглядом: издалека (из опыта прежней жизни) и, любуясь, как родными людьми. Старики, живописные тётки, дети, солдаты, водители автобусов – они являются нам во всём карнавальном блеске.

…И всё-таки, я кайфую. Потому что мне невероятно повезло: жанр, в котором протекает жизнь этой страны и этого народа, абсолютно совпадает с жанром, в котором я пишу. Я затрудняюсь его определить: трагикомедия? печальный гротеск? Драматический фарс? лирический памфлет?

Соотечественники Дины Рубиной, какими они изображены в книге, с их детской раскованностью и неприятием любых авторитетов, похожи на девочку из рассказа блистательного Игоря Губермана. Вот этот рассказик.

АА
Анна Ахматова

«О детском наплевательстве на взрослые наши святыни помню я одну историю, поэт Сергей Давыдов нам ее как-то в Питере рассказал.

Однажды в нежном возрасте (много лет тому назад) привезли они свою дочь в Комарово и стояли на лужайке – гуляли. Подошла к ним шедшая к кому-то в гости Анна Андреевна Ахматова, пожаловалась вскользь на кашель и насморк по осенней погоде, а маленькую дочь их – наклонилась и поцеловала. А уже по детскому саду знала многоопытная дочь, что простудой можно запросто заразить человека, и тогда прости-прощай прекрасные прогулки по свежему дачному воздуху.

И к ужасу родителей, воскликнула крошка гневно:

– Ты зачем меня поцеловала, сопливая старуха? Тут ее поволокли, конечно, в дом, надавали шлепков и в угол поставили, объясняя, попутно, как все любят и почитают Анну Ахматову и какой это ужас и невоспитанность – такое говорить такому человеку. Но через час решили, что повоспитали достаточно, и отпустили снова погулять. И, как назло, возвращаясь домой, появилась величественная Анна Андреевна. Решив наладить отношения, бедняга-дочь ей громко закричала:

– Анна Лохматова, я тебя прощаю!

И девку снова потащили на правеж».

25091_coverВот об этом народе, который в ходе истории то и дело тащат «на правёж», и рассказывает в своей книге Дина Рубина – с юмором, тоской и «горькой домашней любовью к тому, что есть…»

Кому как, а мне ближе такое отношение к родной стране, чем огульное охаивание (примеры есть в книге) или восхваление.

Если бы я любила эпиграфы, то к отзыву об этой книге сделала бы эпиграфом стихотворные строки Андрея Вознесенского:

«Нет пороков в моём отечестве».

Не уважаю лесть.

Есть пороки в моем отечестве,

Зато и пророки есть!

Анна Борисова. Там…

юя " 0 <Да, человек смертен, но это бы еще полбеды.

Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!

 …каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это!

М.Булгаков «Мастер и Маргарита»

 Я не поклонница творчества Бориса Акунина и не знала, что Анна Борисова – один из его псевдонимов. Заинтересовал сам сюжет этой книги – по отзыву Эльвиры Шемякиной. Роман написан очень просто, даже, можно сказать, упрощенно, без обычных выкрутасов Акунина. Может быть, в его понимании, такой стиль больше соответствует женскому псевдониму?

Суть сюжета – одновременная гибель нескольких живых существ и посмертные странствия их душ. Поскольку дело происходит в аэропорту, ждёшь падения самолета, но происходит совсем не то…

gorodПоследнее мгновение её жизни было поистине удивительным.

Гражина смотрела на своего Юлюкаса. Напившись молока, малыш задремывал, клевал носиком. Мать не хотела, чтобы он уснул. Скоро идти на посадку, проснётся, будет плакать. Пусть бы продержался до самолетного кресла. Поэтому она держала его перед собой на вытянутых руках, приговаривая «кач-кач», а сама думала: ангел, ну просто ангел, только без крыльев.

И вдруг произошло чудо. Сделалось совсем тихо. Джулиан вырвался из ладоней матери и полетел.

разлукаЖизнь каждого обрывается в самый неожиданный момент, никто к этому не готов. И в то же время оказывается, что все они выполнили своё жизненное предназначение, для них самих еще не ясное. И все их судьбы переплетены и связаны.

Анна стояла на зеленом лугу, у края черной дыры, вся залитая золотым сиянием, но ничего этого больше не видела. Перед ней, как на экране, только с многократным убыстрением, проносилась вся её жизнь.

И вот – они там, где поправить уже ничего нельзя, можно лишь осмыслить прожитое. И все представления погибших о том, что было по-настоящему ценным в их жизни, рушатся. То, что казалось важным, осыпается, как шелуха, и огромное значение приобретают, казалось бы, незначащие факты.

86732241_large_85151808_gorodОн видит себя её глазами.

Да, да, так и было! Это действительно произошло с ним там, в лесу. На миг он увидел себя со стороны. Как же он мог забыть? Хотя потом было столько всяких событий, куда более значительных…

Я тоже вспомнила многое из прошлого и примерила на себя все сценарии посмертного существования, а как же! А иначе зачем читать роман с таким сюжетом? Понимающего читателя эта книга касается близко и лично. Что натворила я на этом свете? Чем моя жизнь будет оправдана? Мучаясь такими вопросами, в какой-то степени ждёшь ответов в книге. И в какой-то мере она на них отвечает.

А что касается веры – да, в этой истории всем ушедшим в мир иной дано по их вере (или неверию). Но в конечном итоге понимаешь: всё то, что предстаёт перед ними на том свете – игра разума. А что такое этот неумирающий разум? Нет ответа. Живущие иллюзиями на земле попадут в такой же иллюзорный мирок  ТАМ – или прозреют? Молчание.

Книга хороша тем, что помогает прозреть уже при жизни – хотя бы частично.

Пола Хокинс. Девушка в поезде

Pola_Hokins__Devushka_v_poezdeПрежде, чем завязывается детективная интрига, мы знакомимся с главной героиней, Рейчел. И она сразу же начинает раздражать. Эта молодая женщина потеряла семью, работу и находит утешение в алкоголе. Рейчел – пьяница. Попутчики в поезде это понимают.

Он неожиданно поднимает глаза и встречается со мной взглядом, который затем скользит по мне и останавливается на маленькой бутылочке вина на столике передо мной. Он отворачивается. В том, как скривились его губы, чувствуется неприязнь. Он находит меня неприятной.

Каждый день она ездит из пригорода в Лондон, чтобы квартирная хозяйка думала, будто Рейчел всё еще работает. Чужая жизнь из окна поезда вызывает у неё зависть. Особенно одна благополучная пара. Но однажды жизнь этой пары рушится, практически на глазах Рейчел…

Я не верю своим глазам. Сделав судорожный вдох, осознаю, что от изумления даже перестала дышать. Почему она так поступает?

ok_5Наша героиня находится в процессе деградации, но она еще не совсем опустилась: неуёмный характер Рейчел заставляет её «соваться в каждую дырку», в особенности туда, куда её не просят. Однако именно эта раздражающая особенность приводит к раскрытию ужасного преступления: зверскому убийству молодой женщины из той самой «идеальной семьи».

Как водится, в течение всего сюжета подозрение в убийстве падает на разных людей, но в итоге убийцей оказывается тот, кого менее всего подозревали.

Он лгал всё время, лгал обо всём. Даже если во лжи не было никакой нужды, даже когда лгать не имело никакого смысла.

я за поступкиЭтот роман принёс автору миллионные тиражи и славу, но не благодаря лихо закрученному сюжету. Книга очень правдиво показывает женские судьбы, сломанные руками мужчин, а иногда – своими собственными…  Не знаю, откуда у автора такие сведения, но многие описания человеческого падения реальны до ужаса.

А что касается главной героини, Рейчел, то отношение к ней меняется во время чтения: от отвращения в начале до уважения в конце. И похоже, она сама начинает себя уважать.

Книга читается махом: если начали, вас уже не остановить, дочитаете в тот же день. Рекомендую всем, особенно женщинам!

Джон Ирвинг. Мужчины не её жизни

5508_gal
Джефф Бриджес и Ким Бэйсингер в ролях Теда и Марион Коул (фильм «Дверь в полу»)

В этой книге речь идет об ужасных вещах, абсолютное большинство персонажей не имеет стыда вовсе, но я не об этом. Меня, по тургеневской традиции, роман заинтересовал описанием взаимоотношений «отцов» и «детей». В центре внимания – семья Теда и Марион Коул – «дисфункциональная семья»,  как назовёт её потом их дочь, Рут.

После гибели сыновей Тед ушел с головой в свои бесконечные интрижки и странноватое творчество, а Марион (прежде идеальная мать и верная жена) утешиться не могла. Рождение дочери («Они родили нового ребенка вместо погибших», – так говорили знакомые) даже усугубило её отчаяние. Оказалось, что новый ребенок не может заменить потерянных детей по одной простой причине – он ДРУГОЙ.

Почему-то природа неравномерно распределила любовь между людьми: у одних в душе неиссякаемые источники любви, её хватило бы на три жизни; у других любовь – конечна: потеря любимого существа опустошает их сердце; третьи вообще не понимают, что такое любовь, им не дано. Кто есть кто в этом романе – догадаться легко.

3.jpg
Эль Фэннинг в роли Рут Коул

Первая часть книги динамична, хороший язык, события захватывают.

В начале романа главной героине, Рут Коул, четыре года. Это странный ребенок, потому что с рождения родители тиранили её напоминаниями об умерших братьях.

Рут росла не только в обстановке постоянного, давящего на душу присутствия мертвых братьев, но и с мыслью о беспрецедентной важности их отсутствия.

Неудивительно, что из неё выросло такое закомплексованное существо. Она всю жизнь находится в обороне. Внешне – успешная, сильная, внутри – ужас.

Дальше начинаются непонятки.

kinopoisk.ru
Ким Бэйсингер и Джон Фостер (Мэрион и Эдди)

Тед Коул – писатель, его дочь Рут – тоже; Эдди, юный любовник сбежавшей жены – становится романистом, и как вы думаете, кем оказалась исчезнувшая мать?

Писательницей. Это даже не смешно, а грустно.

И еще.  В своих книгах Тед, Марион, Эдди, Рут бесконечно перепевают мотивы собственных судеб.

Её не убеждали собственные слова о том, что лучше населять роман вымышленными характерами, а не личными друзьями и членами семьи…

Вряд ли это творчество от Бога, скорее сублимация – они пытаются решить психологические проблемы, перенося на бумагу свои страхи, комплексы, подавленные желания. Причем у каждого в голове тараканы гигантских размеров.

В середине книги действие начинает тормозить ради описания этих самых «тараканов». А конец… как-то примиряет с затянутой серединой. Очень утешительно, что тот, единственный, «мужчина её жизни» – не писатель, и есть кому рубить дрова…

49032.jpg
Писатель Джон Ирвинг

Сюжет книги напоминает очень сложное кружево, в котором не пропущена ни одна петелька, ни один узор. Никак не могла поверить, что автор – мужчина; искала его биографию, фото, смотрела в его хитрые глаза, и мне казалось, что он меня дурачит. И не только меня – весь мир. Ну не может мужчина в таких тонкостях знать и описывать женскую психологию и женское поведение!

Возможно, это и есть – талант? Тот самый, от Бога.

P.S. По этому роману в 2004 году в США поставлен фильм «Дверь в полу». Очень достойная экранизация, прекрасные актеры, особенно хороша Ким Бэйсингер в роли Марион. Но в сюжет фильма вошла только первая часть романа. Представить себе полную картину жизни героев можно лишь по книге.